Одна из самых ярких страниц в истории отечественного волейбола была написана 12 августа 2012 года в Лондоне. Тогда, в последний день XXX летних Олимпийских игр, мужская сборная России, уступая 0:2 по сетам, вытащила финал волейбольного турнира, обыграв Бразилию со счетом 3:2 (19:25, 20:25, 29:27, 25:22, 15:9).

Первым волейбольным олимпийским золотом в истории современной России Team Russiа открывает проект «Реконструкция». Мы восстановили драматичный лондонский поединок глазами его непосредственных участников – Сергея Тетюхина, Максима Михайлова и комментатора, который работал на том матче, Геннадия Орлова.

ДАВАЙ, СЕРЫЙ, РИСКУЙ! Взгляд Сергея Тетюхина

— Известно, что вы могли и не попасть в число триумфаторов Лондона. Еще в мае тренировки вам были строжайше запрещены. Как удалось переломить развитие событий?

— В конце 2011 года у меня диагностировали сердечную аритмию. Сначала ничего критичного эскулапы не обнаружили, но перед большими майскими сборами мы прошли углубленное медицинское обследование, по результатам которого меня не допустили к дальнейшим тренировкам. Пришлось срочно лечь в больницу и пройти обширный курс лечения с капельницами и сложными процедурами. В какой-то момент речь даже шла об оперативном вмешательстве. Но этот вариант был решительно отвергнут, так как об Играх в Лондоне в таком случае пришлось бы забыть. В итоге контрольный тест я благополучно прошел — и отправился на свои пятые Олимпийские игры.

— На пути к финалу российская сборная потерпела единственное поражение. Причем, его в групповом турнире нанесли именно бразильцы. Это обстоятельство давило на игроков перед заключительным матчем?

— Ни для кого не секрет, что с бразильцами мы всегда играем не лучшим образом. Было неприятно, что именно они фавориты золотого матча, так что психологическое преимущество оказалось на стороне соперников. Однако к решающей игре тренеры — не побоюсь громкого определения — подвели нас в идеальной форме. Разговоров о том, что у нас мало шансов, никто не вел. Наоборот, все мечтали о реванше.

Что касается меня, то ощущение тревоги в организме перед игрой всегда присутствует. Может быть, именно оно и вырабатывает адреналин. Впрочем, со свистком мельчайшая дрожь моментально исчезает. Остаются только азарт и уверенность в своих товарищах на площадке.

— Первые две партии финала сложились для россиян из рук вон плохо – 19:25, 20:25. Спустя почти восемь лет можете найти этому объяснение?

— То огромное количество эмоций, которое бурлило в нас, откровенно мешало действовать хладнокровно и спокойно. Все неслись вперед, отчего многие, к примеру, Дима Мусэрский и Макс Михайлов, чувствовали себя не в своей тарелке. Это было только на руку бразильцам: они просто обожают, когда их догоняют, и умело пользуются ошибками, которые в спешке совершают соперники. Все наши беды происходили исключительно из-за этого.

Тем не менее, по своим ощущениям, смею вас заверить, паники в глазах ребят я не увидел. Когда ты находишься на площадке, то очень просто определить, испытывает страх твой напарник или нет. Все ждали, что долгожданный перелом в игре вот-вот наступит.

— За кого в тот момент болел 15-тысячный «Эрл Корт»?

— Да бог его знает. Но мне было чрезвычайно приятно играть в обстановке, которая царила в зале. Даже если публика настроена против твоей команды, хорошая спортивная атмосфера все равно добавляет сил и настроения.

Было много болельщиков из Бразилии. Вместе с тем мы ощущали поддержку отдельных наших групп. Кроме того, помнится, что на той игре присутствовали спортсмены из разных национальных команд, которые сразу разделились на два лагеря.

Что касается атмосферы на турнире, то я вообще был несказанно удивлен. Лондон никогда не отличался активной любовью к волейболу, но с первого и до последнего дня соревнований зал был забит так, что яблоку негде было упасть. Причем публика не делала выбора между фаворитами и аутсайдерами, все было занято независимо от статусности матча.

Когда Диму и Максима поменяли местами, упали оковы

— И вот в третьем сете Владимир Алекно произвел чудо-перестановки. То был экспромт или решение, запланированное на случай провала? Эдакий план B?

— Случайностью его ход назвать не могу. На Олимпийские игры мы оправились с одним диагональным игроком – Максимом Михайловым. К слову, сейчас на всех официальных турнирах играем в 14 человек, но на Олимпиаду по-прежнему можно заявить только 12.

Алекно всегда рассчитывал, что в непредвиденной ситуации Макса может заменить Мусэрский, что и произошло в финале. Но это была очень большая ответственность. Отдадим должное тренерской «чуйке» Владимира Романовича. Когда Диму и Максима поменяли местами, упали оковы, мешавшие ребятам раскрепоститься в двух предыдущих партиях. Именно эти игроки стали основной атакующей силой в оставшееся время.

— А тут и вы подоспели со своими убойными подачами при счете 19:22…

— Не перехваливайте. Обычный игровой эпизод – ничего особенного не случилось. Это то, что называется аккумулированием определенного жизненного опыта. Можно было просто выполнить подачу, не допустив ошибки. Но, наверное, в те мгновения каждый из ребят думал: «Давай, Серый! Иди и рискуй». Подать без риска было бы шагом назад.

После того, как счет стал равным – 22:22, не меньшая ответственность лежала на игроках, которым доверяли съем. А в самой концовке партии давайте вспомним победный блок Саши Волкова — один в один с первого темпа. Он мог убежать в край, не прыгнуть, но прочувствовал ситуацию всем своим нутром. Вообще, весь тот матч был соткан из таких важных моментов, в которых каждый стремился превзойти собственные возможности.

— Когда сократили счет по сетам, о чем подумали в первую очередь?

— Да ни о чем. Просто немножко успокоились. Если с Михайлова и Мусэрского психологический груз упал чуть раньше, то у всех остальных – именно после третьей партии. Стало вдруг понятно, как надо действовать тактически: нам изначально не следовало гнаться за бразильцами, как угорелым. Соперники же, кажется, не осознали, почему проиграли третий сет. Возможно, они даже не придали этому значения, мол, сейчас в четвертой партии добьем. Но мы уже расправили крылья, дав понять, что взять нас голыми руками не получится.

— По ходу четвертой партии давали партнерам советы на правах самого опытного?

— На самом деле, у нас все было наработано, автоматизировано. Требовалось просто выполнять установки, следовать заранее выбранной тактике. Мы встали на свои рельсы и стали продвигать игру, к которой бразильцы не были готовы. Правда, не всегда все шло гладко. Если помните, вели 22:15, но затем непростительно расслабились, позволив сопернику резко сократить отставание – 23:21.

В пятой партии у бразильцев начались конфликты

— А что было в решающей партии?

— Тут мы уже понимали, что сильнее бразильцев. У них начались микроконфликты, возникла растерянность. Это заметно, когда ты находишься на площадке буквально в метре. Невооруженным глазом было видно, что в рядах соперников отношения накалились, что они утратили боевитость. Довести матч до победы было делом техники.

— Перед розыгрышем «золотого» очка Владимир Алекно взял тайм-аут. Бранные слова в адрес игроков употреблялись?

— Романыч не гнушался ими на протяжении всего финала. Матч в прямом эфире смотрел Владимир Владимирович Путин, и, когда позже мы встречались в Кремле, Президент пошутил, что будет впредь применять их в своей практике.

Шутки шутками, а резкие выражения, на мой взгляд, быстрее доходят до ума, особенно в критической ситуации. У нас мужской коллектив, не привыкший краснеть от крепкого словца. Это — по-русски!

При разговоре с родителями после победы плакал

— На ваш взгляд, судейство в финальном матче было объективным?

— С учетом того, что мы выиграли – да (смеется). Возможно, какие-то предвзятые действия со стороны судей и были, но на результате они не отразились.

Поначалу думал, что их решение по эпизоду при счете 14:9 в пятой партии, из-за которого нам фактически пришлось заканчивать матч дважды, было ошибочным. Однако впоследствии, несколько раз пересмотрев момент, пришел к выводу, что все соответствовало букве закона. Хотя, чисто психологически могли и дрогнуть, будь разрыв меньше.

— Какие эмоции переживает человек, впервые выигравший Олимпийские игры в возрасте 36 лет?

— Свершилась моя самая заветная мечта. Я долго шел к этой победе, осуществив желаемое только с пятой попытки. Сразу посетила мысль: вот теперь-то в моей жизни все кардинально поменяется. Но первым делом обнялся с женой, которая следила за игрой с трибуны, а потом побежал звонить родителям. В трубку поплакали от души – спустя годы в этом можно и признаться.

— В той неподражаемой команде кто, на ваш взгляд, был лучшим?

— Отмечу каждого игрока. На Игры в Лондоне Владимир Романович пригласил спортсменов, близких себе по духу, что и сыграло решающую роль. При этом не все находились в форме, которая требовалась для участия в соревнованиях такого масштаба. Я начал тренировки только в июле, Тарас Хтей перенес не одну операцию и находился в процессе восстановления. Саша Волков поехал в Лондон, хотя врачи ему предрекали, что из-за травмированного колена он может вообще закончить с волейболом. Любой, кто выходил даже для розыгрыша одного очка, отдавал себя до последней капли. Не было в команде никаких закулисных обид – только один сплоченный коллектив единомышленников, созданный для достижения высшей цели.

Дальнейшая карьера у всех сложилась по-разному: одни уже закончили, кто-то еще продолжает играть. Мы тесно общаемся друг с другом, делимся новостями, но всякий раз предаемся приятным воспоминаниям о том незабываемом финале.

АЛЕКНО СДЕЛАЛ ХОД ПО ПРИНЦИПУ «ПАН ИЛИ ПРОПАЛ». Взгляд Максима Михайлова

— Буквально накануне Олимпийских игр в Лондоне вы получили травму. Насколько серьезной она оказалась?

— Во время товарищеских матчей подвернул голеностоп – для волейболиста это, пожалуй, самое типичное повреждение. С одной стороны, ничего страшного, с другой – чувствуешь себя стесненным в движениях. Был задет сустав, который полностью восстанавливает свою подвижность только недели через две, никак не раньше. Одним словом, подойти к олимпийскому турниру во всеоружии не удалось.

В первых играх нога была скованной и тяжелой, будто кувалда. В динамике проблема особенно ярко проявлялась. Но как-то приспособился – за карьеру мне не раз приходилось играть с такими травмами.

— Что больше всего беспокоило перед финальным матчем с бразильцами, которым в трех партиях уступили еще на групповом этапе?

— Этот факт особо не давил. Тревожило то обстоятельство, что против Бразилии мы имели отрицательную статистику в целом, что игры против нее постоянно давались тяжело. К тому же бразильцы всегда особенно уверенно выглядят в финалах. Не могу сказать, что коленки тряслись. Просто каждый игрок ощущал ту ответственность, которая легла на его плечи.

— После двух проигранных партий (19:25, 20:25) не возникло желания выкрикнуть: «Шеф, все пропало!»?

— В какой-то момент возникло реальное ощущение, что вновь можно прокатить мимо золотых олимпийских медалей (на Играх-2008 Максим Михайлов в составе сборной России стал бронзовым призером – Прим. Team Russia). Было бы крайне обидно дойти до финала и бездарно отдать его.

— И ведь лично у вас игра совсем не клеилась?

— Когда команда проигрывает, что называется, без шансов, то вообще нельзя кого-то выделить. Если бы нашелся человек, способный бросить сопернику вызов, на площадке обязательно завязалась бы какая-нибудь борьба.

— В третьем сете главный тренер сборной России Владимир Алекно произвел перестановки, которые вошли в историю отечественного волейбола. Вас он отправил в доигровщики, а Дмитрия Мусэрского – в диагональные. Чем же он руководствовался?

— Впоследствии много раз думал об этом, и пришел к выводу, что Владимир Романович сделал ход по принципу «либо пан, либо пропал». Мы с Димой встали на непривычные позиции, и, если бы у нас что-то не получилось, вряд ли кто-то бросил бы камень в наш огород. Однако комбинация тренера раскрепостила команду. Терять все равно было уже нечего.

— Алекно импровизировал или его решение было просчитанным?

— Думаю, что на авансцену вышли тренерский талант и прозорливость. Не исключаю, что Алекно просчитывал подобные ситуации, тем более, что ранее мы использовали такой вариант. Но в финале Олимпийских игр это было определенным риском.

По моему глубокому убеждению, тренер должен обладать качествами прекрасного психолога и мотиватора. В сложную минуту Владимир Романович проявил их.

Тетюхин вдохновил команду на подвиг

— В концовке третьего сета потрясающе сыграл самый опытный наш волейболист Сергей Тетюхин…

— Помимо тренерской перестановки, это был один из ключевых моментов золотого матча. Прекрасная игра Сергея на подаче позволила нам догнать соперника, которому уступали три очка — 22:22. Тетюхин вдохновил команду на подвиг, и она, отыграв два матчбола, сумела взять верх в партии — 29:27. Сборная России вернулась в игру, и в последующем все уже было в наших руках!

— Владимир Высоцкий пел: «С плеч сбросили мы словно тонны груза». Было именно так?

— В четвертой партии мы почувствовали уверенность. Игра начала получаться, и поступательное движение вперед стало приносить ощутимые результаты. Партия осталась за нами – 25:22, и счет в матче сравнялся.

— Как оцениваете свою игру в сете с укороченным регламентом, в котором сборная России не оставила бразильцам шансов на спасение – 15:9?

— Идеальной назвать ее не могу – от ошибок страховки нет. Вообще практически никто, как правило, по разным причинам не выдает в игре своего максимума. Потому всегда остаются возможности для роста. Резюмирую так: сделал ровно столько, сколько нужно было для достижения победной цели.

— На ваш взгляд, кто был лучшим в той великолепной, если не сказать великой команде?

— Не покривлю душой, если отмечу, что именно в последних партиях финала сборная была похожа на сжатый кулак, громивший соперника. Конечно, ту команду невозможно представить без Сергея Тетюхина, которому уже тогда было 36 лет. Он был нашим кумиром и талисманом, стержневым игроком на протяжении всего олимпийского турнира. Одну из ключевых ролей сыграл Дима Мусэрский. Финал же стал для него лучшей игрой в жизни, как, впрочем, и для многих из нас.

— Когда было набрано 15-е очко, о чем подумали в первую очередь?

— Слава богу, что все это закончилось, и мы победили. Турнир был долгим и тяжелым, сил к заключительной игре практически не осталось. А понимание того, что мы стали олимпийскими чемпионами, пришло только через два-три дня. Тогда выдохнули окончательно.

— Можете представить себе, пусть даже в кошмарном сне, что финал против бразильцев вы проиграли?

— Мы смогли сделать невероятное — переломить ход встречи, после чего поражение было бы для нас смерти подобно. Оно могло превратиться в настоящую жизненную трагедию для тех, у кого Олимпийские игры в Лондоне стали апогеем спортивной карьеры. Смею вас уверить, что в концовке матча мыслей о проигрыше не было ни у кого.

— Триумф на Олимпийских играх – это не только спортивная слава, но еще и ряд бонусов и преференций. Об этом не думали?

— Мы выходили на площадку ради победы. Все остальное – сущие мелочи, о которых в моменты радости не думаешь вообще.

ПОСЛЕ ТОГО ФИНАЛА МОЖНО БЫЛО ВЫКЛЮЧАТЬ МИКРОФОН. Взгляд Геннадия Орлова

Матч Россия — Бразилия 12 августа 2012 года в прямом эфире транслировал Первый канал. Трансляция из Лондона вошла в России в десятку самых рейтинговых передач в 2012 году (без учета Евро-2012), заняв 4-е место. Она уступила только репортажам с чемпионатов мира по хоккею и биатлону. А комментировал встречу Геннадий Орлов.

— Благодарен судьбе, что довелось комментировать игру Россия – Бразилия, — рассказал Орлов. — То, что произошло в лондонском финале, поистине невероятно. Когда проигрывали по партиям 0:2, всем казалось, что шансов на золото у нас уже не осталось. Но какими гениальными оказались решения Владимира Алекно, отрядившего самого высокого игрока (218 см – Прим. Team Russia) олимпийского турнира Дмитрия Мусэрского из третьей зоны во вторую.

Во время двух первых партий бразильцы наглухо закрыли пространство, из которого атаковал Мусэрский, и нам надеяться было не на что. Однако после тренерской рокировки, Мусэрский своей правой регулярно направляя мяч в угол площадки, заставал южноамериканцев врасплох. Все, в том числе и я, терялись в догадках, почему бразильцы оказались не готовы к такому повороту событий.

На том историческом матче мы работали в паре с Павлом Борщом, сыном известного советского волейболиста, бронзового призера Олимпийских игр 1972 года Виктора Борща. Для меня игры в Лондоне в качестве комментатора стали семнадцатыми, и после такой встречи можно уже было выключать микрофон.

Мне очень импонировала атмосфера, царившая на площадке и трибунах выставочного центра «Эрл Корт», который был построен еще в середине 30-х годов прошлого века. Конечно, перед Играми там провели существенную реконструкцию и, кстати, установили в фойе изваяния великих волейболистов. Отрадно, что в этой галерее нашлось место скульптуре Екатерины Гамовой, двукратного серебряного призера Олимпийских игр и двукратной чемпионки мира. Никогда не забуду, как переживали и радовались за сборную России Олег Табаков, Инна Чурикова, Глеб Панфилов и многие другие наши знаменитости.

Teamrussia.pro

• Назад
• Вперед