После ухода Игоря Шулепова самым опытным игроком в составе «Локомотива» является либеро Константин Сиденко, который дебютировал на профессиональном уровне еще в чемпионате СССР. В первой части интервью нашему порталу Константин рассказал о самых значимых этапах своей карьеры и признался, что уже не раз задумывался о тренерской деятельности.

Магнитогорск


— Вы родом из Магнитогорска — города, который, если касаться спорта, ассоциируется с хоккеем. Почему выбрали волейбол?

— Все просто — на урок в школу пришла волейбольный тренер, Наталья Павловна Исаева, она попросила всех мальчиков встать, а я был самым высоким в классе. В итоге, она пригласила меня в спорт.класс, объяснила плюсы: тогда были тяжелые времена, существовали перебои с продуктами, а на спорт выделялись хорошие деньги и все это там было —обеспечивали формой, давали талоны на питание. После разговора со мной, состоялась беседа с родителями — там им она рассказала о моих возможных перспективах уехать из Магнитогорска, стать профессиональным спортсменом.

Хотя, как потом Наталья Павловна призналась, она не ставила целью сделать из меня профессионального спортсмена, а просто хотела забрать с улицы — в то время ведь не было компьютеров, и все дети пропадали на улице, где было не все спокойно.

Волейбол зацепил меня сразу, а до него, чем я только не занимался: ходил на футбол, фехтование, занимал второе место на городских соревнованиях по настольному теннису. Но ко всем этим видам я терял интерес довольно быстро —занимался около двух месяцев и бросал.

При этом, в волейболе стало все получаться — я начал заниматься в пятом классе, а к окончанию учебного года получил вызов в сборную Челябинской области. В итоге, через несколько лет, на соревнованиях меня заметил Иван Федорович Валов, который пригласил в ростовский спорт.интернат. Так я оказался в Ростове-на-Дону, где и сделал первые шаги в профессиональном волейболе.

— Вы уехали из Магнитогорска в 16 лет. Родители отпустили сразу?

— Мой тренер Наталья Павловна Исаева довольно убедительно объяснила, почему мне стоит принять предложение и переехать в Ростов. Там передо мной открывалась перспектива заниматься волейболом на серьезном уровне, а в Магнитогорске был только металлургический комбинат. Она так и сказала: «Чем он будет заниматься тут? Пойдет на завод или будет грузчиком?». В общем, родители долго не сомневались. Что касается меня, то в 16 лет многие хотят уехать, пожить вдалеке от родителей.

— Вы сказали, что тренер хотел забрать вас с улицы. Много успели увидеть на улице?

— Нет. Единственное место, где я проводил время на улице — спортивная площадка. Я не могу сказать, что был тихоней и во всем слушал родителей, но всех «прелестей» улицы вкусить не успел. Сейчас на многих ребят, с которыми я жил во дворе, страшно смотреть. Вроде бы росли до 16 лет вместе, общались, но их нынешний образ жизни ужасает — я рад, что меня там нет.

— Сейчас для общения на расстоянии есть Skype, мобильная связь. А как вы общались с родителями?

— Тогда были переговорные пункты, где надо было заказывать звонок, но до него было далеко идти. В итоге, я как уезжал летом из дома, так до следующего лета от меня не было весточек. Не знаю, как родители все это вынесли — я думал, что это абсолютно нормально: что может случиться, я же жив, уехал учиться. Сейчас же, став отцом, я прекрасно понимаю тогдашние чувства родителей — я очень жду звонков сына, и когда он звонит, то это большая радость.

— Ваше самое яркое воспоминание из детства?

— Наверное, Новый год — мандарины, подарок от отца Кубик Рубика и переезд в новую квартиру. Мы жили в однокомнатной квартире и родителям на комбинате, где они работали, должны были дать двухкомнатную квартиру. Папа пошел в управление, где распределяли жилплощадь, а ему говорят: «Двухкомантных квартир нет, трехкомнатных — нет, есть четырехкомантная — брать будете?». Когда он вернулся домой, поначалу, ему никто не поверил даже.


Ростов-на-Дону


— Некоторые спортсмены любят рассказывать ужасы о проживании в интернате: о голоде, холоде, неуставных отношениях. В Ростове-на-Дону с такими проблемами сталкивались?

— У нас все было просто замечательно. В те времена ростовский спорт.интернат считался одним из лучших в стране. Я ведь стоял перед выбором — поехать в школу Ростова или Екатеринбурга. Но в Екатеринбурге был очень жесткий отбор, требования, условия — тренеры били игроков, кидали в них ключами, и я выбрал Ростов-на-Дону. Там было сделано все довольно удобно: на первом этаже столовая и залы для тренировок, на втором — школа, на третьем — наши комнаты. Можно было проснуться за 5 минут до урока, почистить зубы и вперед.

— В Екатеринбурге били, а в Ростове?

— У нас были хорошие отношения — наш 1974 год сразу влился в коллектив и завоевал уважение у старших ребят. Нас не били, а даже наоборот — защищали. Мы жили вместе с парнями из других секций, и на нас как-то решили «наехать» борцы — тут же подошел парень из группы 1971 года рождения и сказал, чтобы нас не трогали. В итоге, он дрался один на один с кем-то из борцов, защищая нас.

— Дисциплина в школе была спартанской?

— Да. На этажах у нас сидели бабушки-смотрительницы, в 10 вечера во всем корпусе отключался свет, чтобы мы не смотрели телевизор.

— Когда-нибудь убегали из интерната?

— Конечно. Ходили на заработки по выходным — денег не хватало, а на шее у родителей сидеть не хотелось.

— Вагоны грузили?

— В том числе. Но чаще помогали строить дома в частном секторе. Приходишь, видишь, что стройка идет и спрашиваешь: «Помощь нужна?», а в ответ: «Да, сейчас Камаз с кирпичами придет, на второй этаж перетаскать надо». Так вот искали работу.

— То есть первую зарплату вы получили не с помощью волейбола?

— Да, первая зарплата была на стройке.

— Службу в армии вам засчитали игрой за СКА?

— Да. Мы пришли на присягу, приняли ее и отправились назад на тренировку. Нам даже форму не выдавали. Единственное, один раз нас дернули в часть, когда приезжал какой-то генерал — мы пришли на одну ночь, с утра он нас проверил, а вечером мы вернулись в город. Моя служба прошла так.


ЦСКА


— Вы помните свой первый матч на профессиональном уровне?

— Да. Это был 1991 год, еще чемпионат СССР — меня выпустили против команды из украинских Черкасс буквально на один-два мяча, но я был очень счастлив и горд, что удалось дебютировать. Сейчас даже не помню, как сыграл, но сам факт игры помню.

— В одних источниках есть информация о том, что вы после нескольких лет в Ростове продолжили карьеру в МГТУ, в других — в ЦСКА. Где правда?

— Я подписывал контракт с МГТУ на два сезона, но через полгода убежал оттуда назад в Ростов. Там были невыносимые условия, и работали те же люди, что и сейчас — Нечишкин, Макаров. Они все время придумывали какие-то наказания, платили меньше, чем пообещали, заставляли убираться в раздевалке, мыть пол в зале. Я однажды там чуть в голодный обморок не упал на тренировке — у меня элементарно не было денег на еду. В итоге, тренер накормил за свой счет и вместо того, чтобы отпустить восстанавливаться, с полным животом отправил тренироваться. Мне обещали квартиру, а в итоге я жил в непонятной общаге, и когда терпение лопнуло, убежал назад в Ростов, где отыграл еще два сезона, и уже после этого перешел в ЦСКА.

— Кроме ЦСКА у вас были и другие варианты продолжения карьеры. Почему остановились на Москве?

— Тот переход вышел очень забавным. Я был молодой, особо не соображал и подписал контракты сразу с несколькими командами. Сначала ко мне подошел Геннадий Яковлевич Шипулин, я подписал соглашение с Белгородом, потом дал согласие играть за Нижневартовск, следом за «Искру» и ЦСКА, плюс еще с кем-то договорился — я одновременно подписал контракты с пятью клубам сразу! Ко мне подходили, звали, озвучивали условия, а я отвечал: «Окей, давайте». Когда же пришло время получать лицензии на игроков, в федерацию 5 клубов заявили, что я играю за них. Ко мне после этого Юрий Петрович Фураев подошел и сказал: «Костя, ты что творишь? У меня 5 контрактов от клубов лежат, и за все ты играешь — так нельзя».

После раздумий я остановился на ЦСКА, где в то время была очень сильная команда: Игорь Курносов, Костя Ушаков, Сергей Ордиенко, Станислав Шевченко, Сережа Ермишин, Саша Березин и другие сильные ребята. Денег там предложили меньше всего, но мне хотелось там поиграть, и со временем пришло понимание, что я поступил правильно.

ЦСКА дал мне многое. Я до сих пор с теплотой вспоминаю то время. Там был очень справедливый тренер Олег Алексеевич Молибога — он мог кричать на нас, материться, но я сейчас понимаю, что это было не со зла, чтобы спустить собак и выпустить пар, а необходимо для работы.

Школа игры с теми ребятами, которых я перечислил, позволяет мне до сих пор оставаться на плаву, быть в обойме, добиваться успехов. Да, я не играю в стартовом составе, но все равно стараюсь приносить пользу команде. Плюс в ЦСКА удалось почерпнуть те знания, которые могут пригодиться в тренерской карьере, которой я хочу заняться, когда закончу играть.

— В вашей копилке есть два золота чемпионата России — одно вы завоевали с ЦСКА, другое с Казанью. Какая из этих наград ценнее?

— Они одинаково ценны для меня. Когда мы выиграли золото с ЦСКА, у нас не было большой конкуренции среди соперников, поэтому медаль досталась относительно легко. После той победы я подумал: «Сейчас у меня попрут победы, каждый год золото буду собирать», но я ошибался.
Если брать чемпионство с Казанью, то, несмотря на хороший подбор игроков, нам пришлось побороться с московским «Динамо» — судьба золота решалась в пятом матче.


Игра за границей


— В 1999 вы отправились в Турцию. Решили заработать?

— Просто появился шанс поиграть за границей и я им воспользовался. Я никогда не был игроком уровня наших сборников, которых звали в Италию. Турция в волейбольной иерархии была третьей страной, куда приглашали российских игроков — там был хороший сильный чемпионат, неплохие финансовые условия.

— Болельщики там уже тогда были сумасшедшими?

— Нет. С ними познакомился в прошлом сезоне, когда мы играли в Лиге Чемпионов. Но насколько я знаю, это были не волейбольные болельщики, а футбольные фанаты, которых специально пригласили на одну игру — вот тогда было страшно играть.

— А сами успели сходить на футбол в Турции?

— Ходил, когда играл в Анкаре. Это был матч местной команды против «Галатасарая», и меня удивило то, что 90% болело за Стамбул. «Галатасарай» для турок как для россиян «Спартак» или ЦСКА и они, приехав в гости, играли как дома.

— Кроме Турции вы успели поиграть в Польше. Что дал вам год, проведенный там?

— Это был новый этап для меня в плане осознания волейбола — раньше я просто играл в волейбол, а со временем стал его понимать, осознавать, что это не просто игра, где надо прыгнутьи ударить, что там есть своя тактика, стратегия. В Польше у нас был тренер советской закалки — мы тренировались очень много. Но именно там я впервые столкнулся с такой вещью, как статистика и разбор игр. Первое время я вообще не понимал, что мне говорят и зачем, ведь в России этого никогда не было — мы выходили и играли, никто не давал нам бумаги, где было написано, как играет твой соперник. В Польше же все эти моменты показывали, объясняли — я даже не предполагал, столько лет играя в волейбол, что есть нюансы, о которых не знаю.

Мне очень нравилось там, однако потом возник вариант с возвращением в Турцию, и я покинул Польшу. При этом моя жена осталась играть там, и самое забавное, что в команду пристроил ее я.

— Это как?

— Когда я играл в Польше, она родила нам сына и год провела вне спорта. Когда сын немного подрос, она попросила меня договориться в клубе о том, чтобы потренироваться с местной женской командой. Там дали добро, она около месяца тренировалась с ними для поддержания формы, а ей предложили контракт с командой! Но мне к тому моменту поступило более интересное предложение из Турции и я, после совещания с женой, отправился туда.


Тренерство


— Вы сказали, что хотите стать в будущем тренером. Конспекты за своими тренерами уже давно ведете?

— Года четыре. Я не могу сказать, что веду заметки постоянно, но собираю в компьютере определенный материал, записываю какие-то интересные моменты. Мне удалось за карьеру поработать с разными тренерами, у каждого я выделял какие-то свои положительные моменты, которые откладывал у себя в голове.

К тому же, я уже посещаю различные тренерские курсы — когда я выступал за Калининград, мы с Костей Ушаковым ездили в школу тренеров первый раз, а два года назад я прошел курсы тренеров для Высшей лиги Б. Это довольно интересно, там есть, что почерпнуть, хотя половина вряд ли пригодится в работе.

— Вы были на этих курсах самым молодым?

— Даже не знаю. Их посещали Вадик Хамутцких, Денис Матусевич, другие играющие ребята. Все-таки, мы вечно играть не будем, поэтому надо задумываться о будущем.

— То есть о тренерстве задумались уже всерьез?

— Да, года как 3–4. У меня периодически появляются мысли завершить карьеру игрока и стать тренером.

— Что останавливает? Возможность заработать?

— Заработок — не маловажный фактор. Не секрет, что став тренером, я перейду на существенное снижение зарплаты, но главное не это. Просто пока нет предложений тренерской работы. Два года назад меня звали в Калининград на тренерский мостик, но потом поступило приглашение из «Локо», и я решил еще поиграть.

Если сейчас поступит предложение от хорошего клуба, то я готов завершить свою карьеру игрока.

— Получить предложение от хорошего клуба без опыта будет довольно трудно. Разве нет?

— А я и не претендую на пост главного тренера команды Суперлиги или Высшей лиги А — если такое предложение поступит, то я откажусь. Это неправильно. Прежде чем замахиваться на роль главного тренера, надо 2–3 года поработать помощником. Я готов возить тележку с мячами, лишь бы у меня появилась возможность поработать с сильным специалистом. Одно дело сидеть и анализировать дома какие-то вещи — тогда у тебя все получается, другое — когда перед тобой стоит 12 человек, счет 23:23 или 15:20. Что сказать в этот момент, как завести ребят и вернуть в игру? Мне кажется, что уже пора начинать учиться.

— Вы сказали, что берете от каждого тренера понемногу. Чему вы научились у Андрея Воронкова?

— Отличительная черта Андрея Воронкова — дисциплина. Причем не только игровая, но и вне площадки. Если анализировать, то это действительно помогает добиваться результата. У нас в команде нет игроков, которые по статусу равны Михайлову, Волкову — только Саша Бутько, который прошел закалку сборной России, но мы играем и показываем хорошую игру. Это все благодаря дисциплине.

— При каком тренере вы проходили самые жесткие сборы?

— В «Локомотиве» и ЦСКА, когда мы ездили в Болгарию. Что касается Новосибирска, то этот сезон еще более-менее — может быть, я привык к требованиям, был физически готов, а вот в том году пришлось не сладко. Мы приехали в Анапу, и я там «умирал» — было очень тяжело, те три недели мне запомнились. После тренировок я ничего не мог делать — приходил в номер, падал на кровать и просто лежал, у меня все болело. Хотя, наверное, просто не был готов — до «Локо» я играл в Калининграде, а там мы абсолютно ничего не делали. Мы не проходили сборы, из-за финансовых проблем по ходу чемпионата не тренировались, а просто выходили на матчи. Я в тот сезон последние 2–3 тура был даже вторым тренером. Естественно, после такого, я был физически не готов к серьезным нагрузкам — все бегали легко, а я умирал. А вот прошедшим летом нагрузки были чуть больше, но я их выдержал на ура и даже ходил вечерами с ребятами гулять (улыбается).

— Во время первого сбора в Анапе вы не пожалели, что подписали контракт с «Локо»?

— Нет. Я ведь понимаю, что предсезонные сборы — самое важное время, когда закладывается база на весь сезон. Когда спортсмен говорит, что сборы не нужны и только отнимают силы — это все не правда. Так говорят, чтобы себе жизнь облегчить.

— Наверное, с возрастом приходится более внимательно относиться к еде. Вам от многого приходится отказываться, чтобы держать себя в форме?

— Единственное, от чего я отказался, это гарниры: картошки, макароны. И от хлеба с майонезом. Остальное ем в полном объеме. Правда, когда заканчивается сезон, ограничения снимаются, и я на все это налегаю… Но когда начинаются сборы очень жалею, что позволил себе слабину в еде! (смеется)

Еще нам нельзя есть мучное. Когда были в Германии на матче Лиги Чемпионов — не устоял, съел несколько булочек, сосисок с майонезом. Прилетаем в Новосибирск, встаю на весы — 97 килограмм, при игровом весе 95. А у нас каждые 3 дня — взвешивание. Пришлось потрудиться, чтобы согнать 2 килограмма.


Изменения


— Вы один из немногих игроков, которые выступают в чемпионате России с момента его создания. В чем главное изменение, которое произошло с ним за 20 лет?

— Финансы. Раньше все было нестабильно, главный тренер отвечал за все — он был и президентом, и врачом, и менеджером. Во время тренировки мог решать вопросы по гостинице, билетам в поездку — у него было полно забот.

— Когда вы поняли, что в российском волейболе можно зарабатывать хорошие деньги?

— Когда вернулся с Турции. Мне было очень страшно возвращаться, мы очень долго обсуждали это с женой. Я знал, как было в России до моего отъезда, и думал, что все осталось на том же уровне. Но на удивление, много изменилось. Очень большой вклад в это внес Юрий Николаевич Сапега — он довольно быстро наладил дела в нашем волейболе. Думаю, процентов 80 того, что есть сейчас — это его заслуга. Мы, игроки, благодарны ему за то, что он дал нам возможность вернуться домой — если бы не он, может, в Европе бы мы и осели, и никто бы нас не помнил.

— Что бы вы добавили в чемпионат России, если бы имели такую возможность?

— Ввел обязательные видеоповторы. Тогда бы было меньше скандалов, споров с судьями. Сейчас получается, что половину сил мы отдаем на споры — с рефери, игроками другой команды, посылаем друг друга.

Думаете, почему российские клубы неудачно играют в Европе? Потому что все привыкли, что в России, дома, им помогают. В Европе же судят нормально. Когда я выступал за Калининград, который шел внизу, нас даже тогда засуживали! Я говорил противникам: «Вас самим это интересно? Вы и так нас обыграете, мы идем внизу, не тренируемся, а вы нас засуживаете — а как в Европе играть будете?». Так до прошлого сезона и получалось, пока Казань Лигу Чемпионов не выиграла.

— А что изменили бы в стране?

— Я не знаю, что бы поменял, но меня удивляет, что все всё знают, но никто ничего не делает. Меня удивляет, когда президент дает указание, а его не исполняют. Я отношусь к Путину очень хорошо, но, может, стоит задуматься, почему так происходит? Все знают, что в нашей стране ужасная коррупция, но эта проблема никак не решается. Отовсюду кричат, что у нас бесплатное образование — у меня ребенок ходит в школу, и я устал носить туда деньги за это бесплатное образование. Такое положение дел расстраивает.

— Думаете, Путин об этом не знает?

— Знает. Поэтому, наверное, он и меняет министров — ищет людей, которые будут выполнять свои обязанности.

— Как, вы относитесь, к митингам, кстати?

— Никак. Эти митинги, которые собирают Удальцов и Собчак — самопиар.

— На первые митинги люди ходили сами.

— Серьезно? Ну, если люди выходили сами, то молодцы. Люди должны бороться за свое счастье, это правильно. Нельзя давать закрывать себе рот, и за свое будущее надо бороться. Но сам я на митинги не ходил — только на девятое мая в детстве.


Психология игроков


— Назовите самого чудного легионера, с которым вам приходилось играть?

— Поляк Петр Габрик — мы с ним играли в Одинцово. Это человек с другой планеты, я не понимаю, как он к нам попал. Его увидели на Олимпийских играх, правда, он там не играл. Он уже там чудил: у сборной Польши на следующий день после церемонии открытия была игра, поэтому тренерский штаб решил посмотреть открытие по телевизору — это ведь большая нагрузка, мероприятие занимает часов 6. В итоге, команда сидит в номерах, смотрит и видит, как Петр идет с флагом Польши, всем машет. Когда тренеры спросили, что он может сказать в оправдание, тот заявил, что первый и последний раз попал на Олимпийские игры, и не мог пропустить такое мероприятие.
В клубе он чудил также. Это был непредсказуемый малый, с ним было невозможно общаться — он ни с кем в команде так и не нашел общего языка, хотя ребята пытались с ним подружиться. В итоге, мы плюнули на него, и он был сам по себе. Петр спокойно мог не прийти на тренировку, а на вопрос, что случилось, сказать, что ему проводили интернетили что на улице холодно. Вроде, после этого сезона он завершил карьеру.

— А кто из легионеров выделялся своим профессионализмом?

— Их много. Единственный, кто выделялся со знаком минус — это Габрик. А про остальных легионеров, с которыми я играл, могу сказать, что они профессионалы. В России есть игроки, которых надо заставлять тренироваться, что-то делать, эти же легионеры полностью отрабатывали свой контракт. Причем, я не могу сказать, что они сюда приезжают чисто за деньгами — они получают от волейбола удовольствие. Их спокойно можно попросить после тренировки дополнительно поподавать тебе — и они без проблем останутся. Это не из-за денег.

— Как думаете, почему такого отношения к делу не всегда хватает русским игрокам?

— Это вопрос, на который нет ответа. Именно поэтому иностранные тренеры иногда обжигаются в России — они приезжают сюда и стараются привить коллективу европейскую манеру работы, где все основано на доверии, они хотят, чтобы команда улыбалась, все были на позитиве. А через месяца два работы, когда команда начинает сыпаться, они понимают, что так с русскими нельзя — если нам давать поблажки, то мы сразу садимся на шею, это черта характера. В итоге, получается — когда к нам относятся хорошо, мы садимся на шею, когда с нас начинают жестко спрашивать —русские начинают костерить тренера. Именно поэтому иностранные тренеры в сборной не приживались, а победа Капрары — это скорее случайность.

Российские команды должны тренировать русские специалисты, которые понимают наш менталитет. Это ведь не случайно «Локомотив» при Воронкове выиграл два Кубка России, четыре Кубка Сибири и Дальнего Востока, где играют далеко не проходные команды — «Факел», «Кузбасс», Сургут. Да, Андрей Геннадьевич бывает жестким, и по ходу сезона нам это может не нравиться, но когда мы выигрываем, то понимаем, что так только с нами и надо. При этом, просто так предъявлять претензии Воронков никогда не будет. Если игрок ошибается, то он подсказывает, а не бессмысленно кричит. Вот если ты на тренировках даешь слабину — тогда да, можно получить. Он не диктатор, просто жесткий в плане дисциплины. У него есть своя политика, и он придерживается ее несмотря ни на что, потому что знает, что так надо. Это хорошее качество.


Пляжный волейбол


— Вы играете в пляжный волейбол, верно?

— Да. Принимал участие в Кубке Москвы, три года назад с Лешей Вербовым ездили на этап чемпионата России в Калининград. Сейчас я играю реже, а раньше мы каждые выходные проводили на пляже-то выступали на этапе первенства Москвы, то в каком-нибудь коммерческом турнире от Danon, где главным призом был йогурт, или Oriflame, где дарили шампуни (улыбается).

— Выиграли хоть один турнир?

— Один раз. Я выступал в паре с Ромой Даяновым. Нашими соперниками по финалу были Антон Куликовский и Алексей Вербов, и мы их обыграли. Больше побед не было, хотя я за ними не гнался. Пляжный волейбол для меня, в первую очередь, хобби.

— Он намного тяжелее обычного волейбола?

— Это совершенно разные виды спорта. Пляжный волейбол, естественно, тяжелее — жара, вязкий песок. Там проделывается абсолютно другая работа.


Книги


— Наверное, вы много читаете?

— Последнее время стал читать много, раньше нет. Спортивной прессы смотрю много — Чемпионат.ком, Спорт-Эскпресс, волейбольные сайты.

— Спиридонов играет в Фэнтези-лигу на сайте «Урала». А вы?

— Нет, слышал про нее, но не играю. Игры не очень люблю.

— Даже на компьютере?

— Немного играю. Люблю гонки, а стрелялки, стратегии — это не мое.

— Вам как тренеру пригодилось бы поиграть в Фэнтези — отточить навык.

— Согласен, но не мое.

— В сетевые стратегии никогда не зависали?

— Нет, а вот сын зависает. Все предлагает мне поставить, но отказываюсь. Вообще, многие волейболисты играют в Warcraft и нечто подобное — помню, некоторые даже ждали скорейшего окончания тренировки, чтобы рвануть домой и проверить героя (смеется). Серега Баранов очень любил эти игры, Сергей Тетюхин, Саша Косарев.

— Если вернуться к книгам, то что читаете сейчас?

— Жена посоветовала серию книг, которая называется «Этногенез», в ней около 30 произведений. Это фэнтези. Там берется какой-то исторический эпизод, и его героям даются фигурки, которые обладают определенной магической силой. К примеру, по этой книге у Гитлера была фигурка орла, которая давала ему дар убеждения и помогала заводить толпу. Читаешь книгу и думаешь, может, правда так было? (смеется).

— Какую фигурку вы хотели бы себе?

— Если брать нынешнюю ситуацию, то фигурку змеи. Она позволяла моментально перемещаться в пространстве. Я бы после каждой тренировки летал домой — дети растут, а ты их не видишь. Когда видишь близких за год раз или два — это очень мало. Да, мы общаемся по Skype, но это не то.

— Семья не переехала с вами из-за учебы детей?

— Да. Сын учится, занимается волейболом — у мамы Леши Вербова. Плюс у жены мама живет в Москве, и лучше быть поближе к ней.

— Некоторые спортсмены говорят, что только в страшном сне пожелают своему ребенку пойти по их стопам.

— У меня нет идеи-фикс сделать его профессиональными спортсменом. Хочу только, чтобы он научился вести себя в коллективе, мог общаться с людьми. Я всегда говорю сыну: главное, чтобы ты был человеком.

Что касается волейбола, то я отдал его, чтобы он хоть чем-то занимался. Раньше дети пропадали на улице, сейчас за компьютерами, и если бы не секция, то сложно было вытащить его оттуда. Да что его — я сам иногда как сяду за iPad, так только в 5 утра иду спать. Я не хочу, чтобы он с этой балалайкой сидел целыми днями. Когда он начинал заниматься, то секция была в двух минутах ходьбы от дома. Потом попал в спорт.класс, и теперь до зала надо ездить полтора часа — я предлагал ему завязать, но он сам сказал, что готов вставать в полшестого утра и ехать в другой конец Москвы. Раз хочет — пусть ездит. Единственное, что я требую от него, это выкладки — если стал заниматься, то работай, старайся. А то у него поначалу были шапкозакидательские настроения: он пришел и начал выпендриваться — у меня папа спортсмен, играет в Суперлиге, я все умею. А такого не бывает: надо все доказывать самому, причем тут я? В итоге, он потерял место в составе, сейчас ему предстоит все доказывать заново.


Бизнес


— Один из футболистов питерского «Зенита» вложил большую сумму денег в финансовую пирамиду. Вы совершали безумные финансовые вложения?

— Попытка поучаствовать в бизнесе была, но она не вышла удачной.

— Еще будете пытаться пробовать?

— Я всегда говорю: мой бизнес — это волейбол. Сейчас я игрок, в будущем хочу быть тренером. В этой сфере можно зарабатывать хорошие деньги. Я понимаю, что хорошо разбираюсь только в этом. Я даже лампочки дома не меняю после одного случая: лет 7 назад жена попросила поменять лампочку — все закончилось тем, что я ее разбил. Поэтому сейчас какие-то мелочи по дому она делает сама, а если требуется что-то серьезное сделать —, вбить гвоздь, починить шкаф, к примеру, — звонит нашему другу, который всегда готов помочь. В делах по дому у меня руки-крюки, это же касается и бизнеса. Я люблю волейбол, живу им — другого ничего больше не хочу и даже пытаться не буду.

— На большую сумму прогорели тогда?

— Приличную.

— 2–3 миллиона рублей?

— Чуть больше. У меня в тот момент были свободные деньги — квартира и машины были, тратиться было некуда. Ко мне подошли знакомые и предложили попробовать вложиться. Сказали: «Зачем деньги будут лежать, они должны работать». Попробовал, ничего не получилось.

— С теми знакомыми общение прекратили?

— С одним общаюсь до сих пор, с другим нет.


Дружба


— Вы дружите семьями с Сергеем Тетюхиным. С какими еще волейболистами много общаетесь?

— С Сергеем Тетюхиным мы два года подряд ездили вместе отдыхать в Испанию, а так, в основном, созваниваемся, переписываемся — все-таки он живет в Белгороде, а я в Москве. Часто вижусь с Лешей Вербовым, так как живем в одном городе.

— Сергею Тетюхину завидуете?

— Завидую. После победы в Лондоне я созванивался с ним, писал в Facebookи говорил ему, что завидую его достижению. Но это белая, чистая зависть. Сергей к этой олимпийской медали шел очень долго. У него в карьере были тяжелые времена, страшная авария в Италии, когда он мог закончить со спортом, но он выкарабкался.

— У вас в копилке нет большого количества медалей, но во многих командах вами оставлен яркий след. За два сезона игры в «Факеле» вы успели попасть в зал славы команды. Что это для вас?

— За всю свою профессиональную карьеру я не получил ни одного индивидуального приза. Что греха таить — мне всегда хотелось получить индивидуальную награду. Когда в прошлом году я зашел на сайт «Факела», ради интереса открыл раздел «Зал славы» и увидел там себя — мне было безумно приятно. Обычно туда попадают люди, которые сделали для команды что-то большое, провели в ней много лет, а я играл за «Факел» всего два года!

— Вы сказали, что играли с нынешним президентом федерации волейбола России Станиславом Шевченко. Сейчас вы можете набрать его по телефону, поговорить?

— Его номер у меня есть, но не могу. Мы давно не общались, только при встречах здороваемся. Все-таки сейчас мы на разных полюсах.

— В вашей телефонной книжке много номеров, которые вы можете набрать в любое время суток с просьбой о помощи?

— Такие номера есть, но их надо использовать только в крайнем случае. Иногда рука тянется позвонить, но в последний момент нажимаю отмену, чтобы не беспокоить человека — в будущем могут возникнуть более серьезные дела, когда нужна будет помощь, а ты человека уже достанешь своими просьбами.

— Среди ваших друзей больше волейболистов или есть люди не из спорта?

— В основном, волейболисты. У меня есть один друг из Магнитогорска, который не стал профессиональным спортсменом, но мы до сих пор поддерживаем отношения. Мы начинали вместе играть, нас двоих приглашали в Ростов. Я могу его попросить о чем угодно — помочь маме по огороду, по дому, он никогда мне не отказывает. Когда я прилетаю в Магнитогорск, то он меня постоянно встречает в аэропорту. Вот и выходит: я один, а встречает меня две машины — на одной мама, на второй он. А так, не из волейбола у меня нет друзей — я с 12 лет в этом виде спорта.

— Вы родились второго января. Вас часто забывают поздравить?

— Лешка Вербов всегда третьего января звонит (смеется). Хотя последний раз набрал второго: напоминание поставил (смеется).

 

 

 

Продолжение интервью читайте тут.

 

Sibsport.info

• Назад
• Вперед